Домашняя готика - Страница 54

– Нет, – ответил Саймон.

– Простите, я разболтался. – Хэй протянул руку: – Приятно познакомиться. Спасибо, что приехали в такую даль.

Саймон заверил, что это не стоило ему особого труда.

– Я намеревался связаться с вами. Но, наверное, так и не решился бы, что с моей стороны стало бы проявлением лени и, в общем и целом, поступком недостойным.

Саймон приготовился выслушать жалобы на ненадежную систему безопасности Уивелл-колледжа или на акт вандализма, совершенный группой подростков над машиной уважаемого ученого. Многие считали, что любой офицер полиции обязан заниматься любыми преступлениями, где бы ни находился. Саймон заранее постарался принять заинтересованный вид.

– Я волнуюсь из-за книги, которую пишет Кит, – сказал Хэй, опускаясь в кресло. Саймон сразу же изменил свое мнение о нем. – Кит Харбард. Я знаю, что он работает с вами. На самом деле он был у меня только что. И я в очередной раз попытался его переубедить…

– Он пишет книгу? – Об этом Саймон слышал впервые. – О семейных убийствах?

– Он собирается использовать дело Бретериков в качестве основного объекта исследования.

– Марк Бретерик ему не позволит, – сказал Саймон, искренне надеясь, что так и будет.

Хэй кивнул:

– Для нас с Китом это проблема. Мы изучаем семейные убийства и публикуем свои исследования. Но женщины, мужья которых убили детей, а потом покончили с собой, не хотят, чтобы какие-то академики писали об этом. Они видят в нас карьеристов, наживающихся на чужом горе.

– Не могу их за это винить.

Хэй выпрямился в кресле.

– Я тоже, – согласился он. – Но это не значит, что я собираюсь прекратить заниматься этой темой. Семейное убийство – ужасное преступление, едва ли не самое ужасное, на какое способен человек. Важно, чтобы люди задумались об этом.

– Особенно если в результате кто-нибудь сделает карьеру?

– Я стал профессором задолго до того, как впервые занялся семейными убийствами. Мне уже не нужно «делать карьеру». Я работаю над этой проблемой, потому что хочу понять природу этого преступления, хочу, чтобы подобного не происходило. Все мои исследования подчинены именно этой цели.

Серьезный тон Хэя произвел на Саймона впечатление.

– Хорошо. Вас карьера не интересует. А Харбарда?

Лицо Хэя перекосило, словно от боли.

– Видите ли, Кит всегда был моим учителем. Он был оппонентом на защите моей докторской, помог найти эту работу. Он с самого начала взял меня под крыло. Знаю, он может показаться немного самовлюбленным…

– Вы защищаете его, – заметил Саймон, – но я на него не нападал.

Хэй вздохнул.

– Вы – нет, а вот я собираюсь. Хотя мне это будет очень неприятно.

Саймон старался не выказать заинтересованности – эта тактика либо срабатывала очень хорошо, либо не срабатывала вовсе.

– Боюсь, он потерял контроль.

– Потерял контроль? – Такого поворота Саймон не ожидал. Харбард казался человеком, строящим свою карьеру с холодной, ясной головой.

– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить, прежде чем начнем? – спросил Хэй. – Прошу прощения, надо было давно это сделать.

Саймон поблагодарил и отказался.

– Не хочу, чтобы Кит узнал, что я… высказал некоторые сомнения. Могу я надеяться, что до него это не дойдет?

– Постараюсь.

– Он приятный человек. Не стану утверждать, что мы близкие друзья, но…

– Почему нет? – прервал его Саймон.

– Простите?

– Вы сказали, что давно его знаете, он был вашим учителем, – я решил, что вы хорошие друзья.

– У нас всегда были скорее профессиональные отношения. Накоротке мы не общались. Хотя… ну, иногда Кит рассказывает о своей личной жизни. – Хэй выглядел немного смущенным. – Откровенно говоря, довольно часто.

– Но никогда не спрашивает о вашей?

Судя по виноватой улыбке Хэя, Саймон не ошибся.

– Он знает названия всех моих книг и статей, но иногда забывает, как меня зовут, – зовет меня Джошуа. Думаю, он не в курсе, что я женат и скоро стану счастливым отцом двоих детей.

– Близнецы? – Саймон старался просто соблюдать приличия, с удивлением отметив, что на самом деле ему все равно. Будут ли у него когда-нибудь дети? Это казалось все менее вероятным.

– Нет, нет, – Хэй рассмеялся, – слава богу, нет. Один уже вылупился, второй в процессе.

– Поздравляю.

– Не надо. – Хэй поднял руку, прерывая Саймона. – Простите, я немного суеверен. Поздравления до того, как все случилось, понимаете? Там еще долго. Вы верите в идею искушения судьбы?

Саймон верил. Он свято верил, что кто-то искушал судьбу – в его пользу – задолго до его рождения. Это объясняло факт его существования.

– Чувствую себя виноватым, – признался Хэй. – Это я заинтересовал его идеей семейных убийств. Он вам не рассказывал?

– Нет. – Саймон с трудом сопротивлялся мерзкому желанию сообщить Хэю, что Харбард вообще ни разу о нем не упомянул.

– Я занимался проблемами отношений преступника и общества, социальной реабилитации преступников, стремления к повторному нарушению закона и тому подобным. Был один парень, Билли Касс, я часто навещал его в тюрьме. С такими людьми обычно сближаешься во время работы. Ну, думаю, в вашей профессии так же…

Саймон промолчал. Он никогда не сближался с говнюками, разве что географически. Ему и того хватало.

– Тюрьмы, скажу я вам… Билли выходил на волю и опять садился, выходил и садился. Сейчас на свободе, но скоро сядет. Такова, в его представлении, жизнь. Она ему даже отчасти нравится.

Саймон кивнул. Ему был знаком этот тип людей. Билли, подумал он. Уильям. Но фамилия Касс, не Маркс.